Вот так вот всё началось во второй раз. Я не помнил свою жизнь в Инквизиции, но у меня оставались смутные воспоминания о том, что я уже обучался в месте похожем на Харакерст. Во всяком случае его режим не показался мне чем-то запредельным. Приходилось вставать засветло, Балиф с Ромулом всё ещё лечили многочисленные раны и не могли присоединиться ко мне, но зато моим учителем стала Дженналит. В тот момент я не знал, что именно ею движет, поведение этой девушки оставалось для меня загадкой, но в ней было что-то такое, от чего мурашки пробегали по коже. Она была взбалмошна, часто проявляла свой эгоизм в отношении других не обременяя себя особыми угрызениями совести по поводу своих манер. Я бывал свидетелем её грубости, но вместе с этим она продолжала оставаться хрупкой девочкой. Она не знала, что я Эмпат, да я и сам об этом позабыл, но для меня страдания Дженналит не были безразличны, наоборот, они роднили нас. Разумеется она не подозревала о том, что я чувствую, стремилась быть жестче, но теперь это было труднее сделать. Порой я подтрунивал над её страхом проиграть Лександру, она бесилась и стремилась мне отомстить, но у неё ничего не выходило. Но она была самым лучшим учителем для меня. Я не уверен, что смог бы за две недели настолько натаскать моих учеников, а сомнений в том, что меня натаскивают не возникало. Айланделл не общался со мной по негласному сговору с остальными учителями, но в промежутках между тренировками мне составляли компанию Ромул, Балиф и Нэол. С остальными послушниками я не слишком-то сошёлся характерами. Было даже несколько драк с попеременным успехом. Я мог бы ещё долго расписывать вам красоты монастырского быта, но не стану этого делать, достаточно с вас того, что я уже успел написать. Близилось время таинственной инициации. Мне предстояло сделать выбор, куда идти и у кого обучаться. Дженналит, несмотря на своё отношение к Лександру, рекомендовала мне идти в клан Ветра и Пламени, но предупреждала, что мне нужно больше времени уделять тренировкам, в противном случае я провалюсь.
Наверное вы всё же спросите меня, а чему же я научился у этих таинственных монахов? Я отвечу вам, я научился дисциплине, которую мне так и не привили в Ордене, научился лучше понимать самого себя. Дженналит была вспыльчива, но именно она научила меня смирению. С её помощью я смог наконец-таки запереть гнев таившийся во мне глубоко-глубоко — прочь от чужих глаз. Если среди вас есть фанатики воинского искусства, то им должно быть интересно узнать, что внутреннее созерцание и контроль над собственной энергией перевёл меня на иной уровень. Теперь я осознано мог направлять самого себя нанося страшные удары пронзающие дерево, камень и плоть. Огромная сила, которую нужно было обуздать, но для этого мне не хватало опыта. Помню в первую нашу тренировку Дженна смеялась над моими попытками повторить её удар, но ехидство сменилось искренним удивлением, когда мне всё же удалось подражать её технике.
Впервые за всю историю монастыря, день избрания и призыва Хранителей отодвинули на две недели, но я оценил этот широкий жест старца. Айланделл стремился хотя бы уравнять мои шансы с остальными, хоть наверняка были среди них и те, кто не одобрял такой подход к делу.
Помню в ночь перед избранием я остался в лесу. Мне требовалось времени на отдых втрое меньше чем остальным, эта моя особенность порой ставила в тупик даже Дженналит. Монахи тоже должны были отдыхать, иногда даже дольше чем обычные воины. Я с недавнего времени стал замечать, что в лесу мои чувства обостряются. Так вот, в ту ночь, я был готов поклясться, мне слышались голоса моих друзей из прошлой жизни. Я их не помнил, но всё же они были мне знакомы и меня обдало волной нежности. По большому счёту я был слишком одинок даже в обществе неразлучной троицы.
Вы наверное скажите, что этот эпизод незначителен, я и сам поначалу так думал, но потом меня повело в сторону. Я шёл на зов даже не сознавая, что ноги несут меня к тому месту, с которого началось моё знакомство с Харакерстом. Я остановился внезапно. Меня «увело» довольно далеко от того места на котором я находился, но всё во мне кричало, что я должен быть здесь. Оглядевшись как следует я заметил, что стою на небольшой мощёной мелким булыжником дорожке. Со всех сторон меня окружал лес и только по бокам от дороги деревья были тщательно срублены, а вся земля утрамбована Я увидел её не сразу, она стояла спиной ко мне наполовину скрытая тенью деревьев, но когда луна выглянула из-за туч мне в глаза бросилась женская фигура. Незнакомка стояла ко мне спиной, но будь у меня обычная душа я бы отдал её лишь бы доказать, что мы раньше встречались. Эта совершенная фигура, изгиб шеи, тёмные волосы… А когда она всё же повернулась я затаил дыхание.
— Ну здравствуй, — она грустно улыбнулась, — Странник.
— Смертельная Госпожа, — с благоговением прошептал я склонив голову.
— Ты теперь называешь меня так? Ах да, я уже забыла, что ты не помнишь моего имени. А ведь было время, когда ты — дерзкий и юный — осмеливался вслух произносить его не страшась возмездия. Как жаль, что всё обернулось именно так. Вижу, что ты задаёшься тысячей вопросов. Спрашивай, и, быть может, я тебе отвечу.
Я промолчал. Вопросов за всё это время накопилось великое множество, но почему-то я никак не мог облечь их в слова. Кто я? Кем я был? Что мне делать? Какой из этих вопросов мне следовало задать. Она спокойно ждала, словно время не тревожило её. У меня родилось три вопроса, и, сколь ни странно, я получил на них ответ.