Старик Айланделл и его дочь стояли возле гробницы сиятельной Элли, жена старца погибшей в бою за Харакерст. Дженналит положила цветы рядом с могилой и с горькой усмешкой произнесла: — «Спасибо, что ты нашёл на меня время, отец».
— Да, давненько я здесь не бывал. — Согласился старец устало массируя виски.
— Пять долгих лет, отец. Пять долгих лет ты не приходил сюда, к могиле той, что дала мне жизнь. Хорошо хотя бы сегодня ты нашёл время.
— Не язви, Дженна, — старцу было нелегко проглотить подобную колкость, — ты прекрасно знаешь, что я стал Великим Учителем задолго до того, как повстречал Элли. Мой долг должен стоять на первом месте.
— Перестань говорить эту чушь, отец! — не на шутку рассердилась воительница. — С десяти лет я расту словно сорная трава, а ты только и делаешь, что шепчешься с Криганом, Лександром и Проклятым Ротгаром.
— Как ты должно быть знаешь, беседовать с Ротгаром и Криганом я уже не могу.
— И слава Владыкам! — ничуть не смутившись парировала Дженналит. — Криган, конечно, был славным малым, но его методы устрашения и убеждения я считаю варварскими.
— Не смей судить о людях, которых ты толком не знала, Дженналит! — ни с того ни с сего вспылил старец. — Криган был замечательным человеком и лучшим из друзей, о которых я только мог мечтать. Не его вина, что служение Подземным Владыкам требует таких методов.
— Ладно, пусть так! — однако Дженналит не спешила сдаваться без боя. — А Ротгар? Этот ужас в рясе терроризировал монастырь на протяжении нескольких веков. Сколько монахинь лишились своих сил, когда он протащил их через свою постель! Я сама чуть не стала его жертвой, и если бы не Странник… — Дженналит запнулась и покраснела, Айланделл видя это сразу же понял причину столь необычной для его дочери реакции, и он лишь грустно усмехнулся.
— Я вижу, Дженна. Все эти годы я знал, что этот день рано или поздно настанет. Дай я угадаю, Странник вызвал в тебе почти неодолимый зов плоти, поэтому ты так стремительно его избегаешь Я прав?
Иная на её месте стала бы это отрицать. Очень редко дочери шестнадцати лет ведут столь важные разговоры со своими отцами, но Дженналит являлась исключением из правил от отца у неё секретов не было.
— Я немного озадачена, отец. Я прекрасно знаю, что такое зов плоти и чему он служит. У меня никогда не было предрассудков на эту тему, пока я не узнала, чем монахини платят за удовлетворение своих желаний. Ты помнишь, что какое-то время я встречалась с Лександром, пока Миан и Лиара не потеряли свою Силу монахинь. А когда Лександр совершил то нападение, я научилась контролировать себя. Конечно лёгкое влечение присутствовало всегда, но с появлением Странника всё полетело в тартар.
— Объяснишь, что ты имеешь в виду. Ты очень давно не была настолько серьёзно настроена. Но я ощущаю твоё смятение. — Старец был озадачен внезапным откровением дочери.
— Ты прав, отец. Понимаешь, я привыкла доверять своей интуиции, она не подводила меня ни разу за все эти годы. Каждый раз, когда я вижу Странника, особенно после того, как он спас меня от Ротгара, во мне всё замирает. Знаешь, стоит на него взглянуть, как тотчас же бросает в жар, у него невероятное обаяние, и в нём есть что-то нечеловеческое. Хотя правильнее было бы сказать, что в нём слишком мало человеческих чёрт. Я знаю многих монахинь, которые не задумываясь ни секунды отдадут всё, что у них есть ради возможности соблазнить его.
— Возможно это дары Смертельной Госпожи, — лукаво заметил старец стараясь скрыть свою тревогу, — ведь согласно легенде, Избранник должен обладать огромной Силой, удивительной мудростью, неординарным умом, нечеловеческой ловкостью, и божественной красотой.
— Ты сказал совершенно верно, отец, в нём есть что-то божественное! — Дженналит зацепилась за слова отца, как утопающий хватается за соломинку. Все мои щиты трещат в его присутствии, когда я его вижу моё тело корчится муками желания, хочется подбежать к нему, обнять, снова почувствовать вкус его губ.
— Снова? Вы целовались? — искренне изумился старец. — Когда ты успела?
— Это была моя благодарность за спасение. С тех самых пор я не могу найти покоя. Я не знаю, что мне делать, отец, я хочу его, но боюсь потерять свою Силу.
Дженналит с надеждой взглянула в глаза отцу ища поддержки, но старец старательно отвёл взгляд. Покойный Криган оказался прав не единожды, старец своими руками подписал своей дочери приговор, когда позволил обучать Инквизитора. Судя по всему, Дженналит вскоре будет неспособна сопротивляться и падёт в объятья Избранного, но такой исход отчего-то пугал старца гораздо больше, чем возможная смерть дочери на поле брани. Он с тоской возвёл глаза к небу и его тихая речь была исполнена горечи: — «Разумеется я мог бы запретить тебе общаться с ним, но ты помнишь основное правило монастыря — свобода воли у каждого. Ты вольна сделать свой выбор, и если ты решишь поддаться зову и пасть в объятья Странника, я не стану тебя останавливать. Но я прошу тебя Дженна, трижды взвесь все за и против, прежде чем что-либо сделать. Я много знаю о нём, вполне возможно, что он тебя погубит, ведь мне так и не стало известным его имя.
— Причём здесь его имя, отец? Я не вижу связи.
— Зато я вижу. Ты совершенно права, в нём течёт кровь одного из богов, и скорее всего по мужской линии. Имя Богов определяет всю их судьбу, и мне почему-то кажется, что его имя знаменует лишь горе.
— Как ты можешь быть таким жестоким, отец? — возмутилась Дженналит. — Он не сделал ничего дурного, а ты уже стремишься сделать его изгоем. Он не виноват в том, что его преследуют несчастья.