Блеск и нищета Великого Инквизитора (СИ) - Страница 202

202

— Здравствуй, Фьёрн. Или мне следует тебя называть Экзель Разрушитель? — говорил он спокойно, без лишнего ехидства.

— Скорее просто Экзель, Балиф. Я Инквизитор, это вряд ли соответствует понятию о Разрушителях.

— Понятно. Я надеялся на другой ответ. Что ж, прости, что всё получилось именно так, но Ноэль отдал приказ уничтожить Империю.

— И вы думаете, что у вас получиться? Вас всего пять сотен, половина не обучена. Ты уверен, что вы справитесь с нагрузкой?

— Не важно, Экзель. — В разговор вмешался Ромул. — Присоединись к нам, или умри!

— Я не хочу драться, Ромул, но если вы не отступите, я буду!

Мне не следовало этого говорить, Ромул издал воинственный клич, ему вторил крик Балифа и они бросились на меня, к ним на помощь отправилась группа из пятнадцати монахов, а остальные бросились в сторону Столицы. В иное время я бы попытался переубедить моих бывших друзей, объяснил бы ошибочность пути, но теперь я видел, что они одержимы и их не спасти. Балиф и Ромул выросли, их техника улучшилась и во всём этом чувствовалось дыхание Сатурна, на меня обрушивался каскад ударов, и когда один из них пришёлся в глаз, я рассвирепел. Хаос спящий во мне раскрыл глаза и мы издали вой полный сладостного желания убивать, а затем началась резня. Против Монахов даже мои клинки вряд ли подействовали бы и мы сражались голыми руками, но вселив в себя Хаос я начал разрывать чужую плоть пальцами впитывая чужую заразу. Хаос отравил моих бывших друзей целиком, теперь без него они не могли жить, и пожирая его, я пожирал их. Первым со стоном рухнул Балиф, мой удар распорол ему губу из которой вместе с кровью текла тонкая золотистая струйка, он слабел на глазах, и когда я почувствовал, что он беспомощен нанёс ещё один удар в переносицу. Удар оказался чересчур силён, голова монаха взорвалась как перезрелый арбуз, вторым ударом я отшвырнул Ромула даже не понимая, что магия Хаоса посланная мной разорвала его сердце. На меня напало то, что называют «Золотым Безумием» я убивал с остервенением, и хотя большая часть монахов уже штурмовала стены ударами и собственной магией пытаясь пробить защиту, многие атаковали меня, и я убивал, убивал, убивал, пока не осталось ни одного. Большая часть уже брала стену, а напротив меня стоял Лександр, и увидев его Золотые глаза я взвыл ещё сильнее чем раньше.

— Предатель!!! Как ты посмел позволить извратить мой монастырь?! — эти слова вырвались непроизвольно, но услышав их Великий учитель скривился.

— Значит он не соврал мне. Ты действительно стал Разрушителем. Я видел, как ты убивал своих братьев. Я никогда тебе этого не прощу.

— А я не прощу тебя! Приготовься к смерти, проклятый безродный щенок!

— Будь ты проклят, убийца. За Дженналит, умри!!!

— Не смей поминать её имя всуе, предатель!!!

Опять всё пафосно выглядит, правда? Пафосно и глупо, спору нет, но наверное всё дело в специфике того мира, в котором я был рождён и особенности моей природы. В мире у меня и сейчас-то нет места, которое я могу назвать родным, а тогда их было всего несколько. Да, я провёл в монастыре меньше года, но счастлив я там был, и счастья было гораздо больше, чем за всю мою Проклятую жизнь, для меня стало шоком извращения монастыря, а уж про наши с Дженной отношения я писал. Услышав её имя я окончательно впал в безумие позволяя Хаосу захлестнуть меня с головой. Мы с Лександром сошлись в поединке, и этот поединок стал последним для каждого, я мстил за прошлое, за недомолвки, за его высокое презрение в мой адрес, а он мстил за старика Айланделла, монастырь и нашу Дженну. Мы оба попались в сети, только он в сети Сатурна, а я — собственной глупости.

Когда два Великих Учителя сражаются при помощи кулаков — это глупо, но когда они используют внутренний Хаос — это страшно. Я избивал Лександра, а он избивал меня, помню момент, когда я попытался нанести двойной удар, сначала одной рукой в челюсть, потом другой, первый удар достиг цели, а вот вторую руку Лександр схватил и подняв меня словно пушинку крутанул над головой отправляя в полёт. Я извернулся в воздухе и нарушая все правила монахов швырнул в сторону Лександра золотистый полумесяц, способный разрезать скалу напополам. Вовремя, Лександр отправил в мою сторон нечто похожее и врезавшись друг в друга заклинания взорвались обдавая нас песком.

— За что, Лександр? — орал я. — За что вы со мной так поступили?! Я понимаю Ноэля, Сатурн поработил его полностью, но Ты, Лександр! За что ты так со мной? Ты не можешь простить смерть Айланделла?! — я с трудом увернулся от брошенного в меня булыжника, из тех, что чудом уцелели, а монах не сбавляя темпа бросился в атаку нанося серию сокрушительных ударов.

— У тебя хватает наглости спрашивать, отродье?!! — он окончательно вышел из себя и стал наносить такие удары, которые могли мне повредить, кимоно его ярко вспыхнуло, по узорам пошла рябь, верный признак того, что сейчас в бой отправятся его Хранители два меленьких дракона Метилл и Арел.

— Значит вот, что тебя гнетёт?! — меня снова захлестнула злоба и моя сила в очередной раз подскочила вверх я начал призывать мою Дэль. — Я не прошу у тебя прощения за то, что я сделал, Лександр! Я ни о чём не жалею!!!

Если бы я только знал, что же гнетёт моего напарника, а ведь он был именно напарником, то наверное я бы не сказал этих ужасных слов. Дальнейшее я запомнил навеки, Лександр взмахнул руками и прямо из ладоней брызнули лепестки роз, которые моментально сформировались в двух небольших драконов, именно что небольших, размером с небольшого кабана, я сделал такой же жест рукой и из пламени возникла огромная моя Дэль, дитя божественных родителей. Она неслась на драконов и яростно рычала, а они повернули голову в её сторону и плюнули огнём и ветром. Ещё я помню, что произошёл взрыв, когда они схлестнулись между собой, всё вокруг заволокло туманом, но я чувствовал Лександра так же, как он чувствовал меня, и теряя остатки воли я начал собирать весь Хаос в кулаке. С воплем я летел в сторону Лександра, а он вынырнул из тумана с остервенением занося кулак.

202