Блеск и нищета Великого Инквизитора (СИ) - Страница 85

Перед нами лежал израненный и избитый мужчина средних лет и немного плотного телосложения. Возможно, когда-то он был красив, ныне же по его лицу тянулись многочисленные шрамы, под глазом красовался огромнейший фиолетовый синяк, подбородок был скошен набок. Одежда превратилась в лохмотья, туфли вообще не поддавались описанию, но всё это было мелочью. Он смотрел в потолок пустыми глазами молочно-белого цвета. Такими глаза у «Видящих» становились в минуты самых сильных «Видений».

— Экзель, я не понял юмора, — Нильсен посмотрел в сторону предполагаемого Сатурна изумлёнными глазами. — Это что? Это и есть Ренганр? Сатурн?

— Скорее всего, Нильсен. Алтенион, это он? — на всякий случай уточнил я.

— Да, это он, но только, — Алтенион покачал головой. — Он какой-то странный. Я не знаю, кто так сильно его избил. Ренганр всегда был красив, ну, если не считать его шрамов, конечно. Он никогда не был обделён женским вниманием, а теперь.

— Я чувствую спящие зло, Экзель. Сатурн Ардаэль Ниистар, да проклянут его Боги, спит в этом теле и набирается сил. — Сказал Джером

— Да, — я согласно кивнул. — Я тоже его чувствую.

— Подонок! — Нильсен сильно пнул лежащего, затем ещё раз, а потом и вовсе вошёл в раж, прибавляя к каждому удару комментарии (купол пропускал Инквизиторов).

— Подонок! Да как у тебя наглости хватило снова к нам явиться?! Ты убил Айлен! Тварь позорная! Тоже мне — Бог Разрушения! Это за нас за всех! Мало того, что он такую кашу заварил, так еще и спит. — Нильсен в очередной раз пнул врага, и я услышал хруст сломанного ребра и предостерегающе поднял руку.

— Довольно, Нильсен! Не много чести в том, чтобы избивать спящего врага. Я сомневаюсь, что у кого-нибудь из нас хватило бы Сил повторить это, когда он будет бодрствовать.

— Хорошо, Экзель. — Нильсен одарил меня многозначительным взглядом и отошёл, а я отправил мысленное послание в Орден докладывая об успешном выполнении операции.

После того как мы транспортировали «Видящих» в тюрьмы Ордена началась рутина. Нужно было подготовить отчёты, решить о том, по каким пунктам будет выдвинуто обвинение со стороны Ордена, и многое-многое другое. Я переложил эту обязанность на хрупкие плечи моих друзей, а сам направился на встречу с Лидером Конклава. Мне пришлось вновь, но уже более непреклонно объявить о том, что Ренганр будет казнён мною не взирая ни на какие приказы или опасности исходящие со стороны моих начальников. Хабек пробовал переубедить меня, даже кричал, но я продолжал стоять на своём. Мне пришлось дать слово Мельхиору, и я дал его, но Хабек не должен был знать о том, что мне уже известно о его предательстве. Нельзя было показывать, что я уже отравлен знанием своей родословной, тем более, что вечером мне предстояло схлестнуться с ним лицом к лицу (имеется в виду мой папа, а не Хабек).

Если вы в наивности своей думаете, что до самого вечера я отдыхал и подготовился к нудному судебному процессу на котором должен был присутствовать сам Император, Глава ложи Белых Магов и Глава Ложи Чёрных, Эмиссары цветных Орденов, Великий Патриарх и многие другие, то вы ошибаетесь. Убив Ренганра, а я намеревался сдержать слово, я стал бы преступником нарушившим закон Ордена, и я не мог выбросить это из головы. Но всё же, когда все формальности удалось утрясти, начался самый странный суд из всех, что когда-либо проходил на этой земле. Пока ещё я не был Обвинителем Ордена, и не мог принимать активного участия в суде, но я всё же был туда допущен. Хабек пошёл на первую уступку. Суд начался с «Видящих» и преступников, которых привели бдительные стражи. Они пытались вырваться из их мёртвой хватки, грязно ругались, но всё было тщетно. Мы все расположились за плацем, на позорном ристалище, а значит, кому-то сегодня предстоит умереть. Зачитали многочисленные обвинения в колдовстве выше допустимого уровня, убийстве, подстрекательстве против Ордена и многое-многое другое. Но к моему величайшему удивлению, их всех приговорили к заточению на Остров Гнева. Как я и думал, все «Видящие» начали лучиться счастьем от открывшихся перспектив. Мельхиор был прав, Сатурн уже отравил их.

Едва я подумал об этом, как между рядами возник сам Мельхиор. Маг по-прежнему был одет в свои чёрно-золотые траурные одежды, но вокруг него трещало защитное поле, мощности которого хватило бы выдержать ядерный удар (будь у нас ядерные боеголовки, конечно). Мельхиор чинно кивнул мне и не взирая на ошеломлённые морды присутствующих попросил: — Продолжайте пожалуйста. Введите Ренганра.

Даже теперь, никто не посмел противиться воле Мельхиора. Ренганра охраняла целая армия. Десять стражей с оголёнными мечами, семь боевых магов, десять магов защитников, а на стенах зашевелились лучники. Моя мать дёрнулась, особенно когда посмотрела в глаза затянутые пеленой тумана. Белый меч висевший на поясе замерцал.

— Это он, Хабек, — прошептала мать, думая, что я не слышу. Это Сатурн, я узнаю его.

— Плохи наши дела, Ами. Похоже Экзель уже всё знает. Видимо, Мельхиор рассказал ему правду.

Моя мать бросила ненавидящий взгляд в сторону мага, но пристав начал зачитывать обвинение. Вот это уже было гораздо интереснее. Ренганра обвиняли в пособничестве Хаоситам, подкупах, шантаже, членовредительстве, убийстве дочери Крисстаса, но никто, абсолютно никто не сказал о том, что в теле «Видящего» засел Сатурн. Коллегия судей из Конклава приняла решение заточить его на Остров Гнева предварительно проведя обряд усекновения конечностей. Такой поворот событий не понравился не мне, ни Мельхиору, однако на суде действовало право «просившего». Любой Инквизитор мог оспорить приговор, но для этого были нужны более чем веские доказательства.